Автор: Евгений Родин, партнер, руководитель
Практики по проектам в энергетике юридической фирмы VEGAS LEX специально для
BigpowerNews
Арбитражный суд Москвы отклонил иск Братского алюминиевого завода «Русала» к
энергетической компании «Юнипро», владеющей Берёзовской ГРЭС, о расторжении
договора ДПМ и взыскании с последней более 174 млн рублей.
Впервые потребитель попытался расторгнуть договор о предоставлении мощности
в судебном порядке. Основанием подачи иска послужил простой станции, вызванный
аварией. Потребитель заявил, что он утратил интерес к участию в ДПМ, и
потребовал его расторжения.
Принятое судом решение вполне ожидаемо. Суд разобрался не только в существе
спора, но и в правовой природе такого сложного явления, как поставка мощности
по договору ДПМ.
Суд пришел к совершенно справедливому и обоснованному выводу о том, что
производитель энергии своими действиями не нарушил права и интересы истца.
Напротив, потребители, в том числе и истец, получают выгоду вследствие
произошедшей на Березовской ГРЭС аварии, поскольку не оплачивают инвестиционную
составляющую цены на электроэнергию, пока станция находится в ремонте.
Судя по тексту судебного решения, по мнению истца, существенное нарушение
договора ДПМ со стороны поставщика выразилось в нарушении срока поставки по
договору ДПМ – 6 лет вместо 10, учитывая заявленный ввод генерирующего
оборудования.
Логика была бы верной, если бы поставку мощности по договору ДПМ можно было
бы сравнить с поставкой яблок. Но это не одно и то же. Правовая природа
предмета договора ДПМ куда сложнее, чем просто поставка товара, даже такого
необычного, как мощность.
Тут следует оговориться, что товаром мощность называется только на оптовом
рынке. Законодатель искусственно передал мощности свойство вещи, чтобы создать
соответствующий рынок. На самом деле ни российские, ни зарубежные правоведы до
сих пор не могут прийти к единому мнению о том, какое место в системе объектов
гражданского права занимает мощность. Является ли это вещью, услугой или чем-то
иным?
С практической точки зрения правильное определение предмета договора
критически важно для того, чтобы определить, нарушен договор или нет. В
рассматриваемом случае суд правильно установил, что предметом договора ДПМ
является не поставка мощности новым объектом генерации в течение 10 лет, а сам
новый объект генерации. Точнее, его создание и поддержание в работоспособном
состоянии, в том числе и проведение необходимых ремонтов.
Если бы после аварии никто бы не собирался станцию ремонтировать, тогда,
конечно же, можно было бы говорить о неисполнении условий ДПМ со стороны
производителя электроэнергии. Но станция ремонтируется. Суд совершенно верно
указал, что сам факт осуществления ремонта говорит об исполнении производителем
договора ДПМ надлежащим образом.
В предмет исковых требований также входило требование о взыскании
неосновательного обогащения. По мнению истца, оно возникло из-за того, что
истец продолжал какое-то время оплачивать мощность по договору ДМП, хотя
станция эту мощность не производила.
Суд правильно установил, что такая плата не может формировать
неосновательное обогащение на стороне производителя электроэнергии.
Оплачивается не сама мощность, а обязательство по поддержанию генерирующего
оборудования в работоспособном состоянии. Если владелец объекта генерации
осуществляет его ремонт, то этим самым он совершает действия по поддержанию
генерирующего оборудования в «состоянии готовности к выработке электрической
энергии». Эти действия должны быть оплачены другой стороной договора ДПМ. При
этом срок, в течение которого оплачивается мощность в условиях ремонта,
ограничен. Если производитель не успевает возобновить поставку мощности, то
потребитель перестает платить за мощность совсем.
Отдельно стоит отметить, что программа ДМП была предназначена не для
удовлетворения потребностей каких-то конкретных потребителей, а для обеспечения
энергетической безопасности всей страны. Благодаря программе ДПМ удалось
побороть дефицит мощности, который страна испытывала в начале двухтысячных. В
связи с этим подобного рода споры следует рассматривать с учетом интересов всех
потребителей, функционирующих в соответствующей зоне свободного перетока, что
суд и сделал.
В тексте решения суд отметил, что расторжение договора должно преследовать
цель защиты (восстановления) нарушенного права. Например, цель прекращения
убытков пострадавшей стороны, предоставления возможности вступить в иные
правоотношения с иным субъектом для получения блага, которое невозможно
получить, будучи связанным действующим обязательством и т.д.
Между тем удовлетворение иска в части расторжения ДПМ не приведет к
восстановлению права или каких-либо интересов истца, в защиту которых он
предъявлен, поскольку в отношениях по купле-продаже электроэнергии и мощности
на оптовом рынке для истца не произойдет никаких изменений. А вот расторжение
обязательного ДПМ не только повлечет существенные негативные последствия для
истца (прекращение права участия субъекта оптового рынка в торговле
электрической энергией и мощностью), но и приведет к невозможности реализации
установленных Правительством целей. Согласно этим целям наличие объекта
генерации, в отношении которого заключены ДПМ, необходимо для обеспечения роста
экономики и удовлетворения потребностей населения России в электрической
энергии и оптимизации топливно-энергетического баланса электроэнергетики.
Нам стало известно о том, что по схожему иску от другого потребителя суд
принял иное решение и удовлетворил исковые требования. До изготовления текста
решения суда в полном объеме рано судить о мотивах такого решения. Но уже
сейчас можно сказать, что расторжение договора ДПМ по требованию одного
конкретного потребителя недопустимо, поскольку затрагиваются интересы иных
лиц.