Интервью с главой Enel S.p.A. по России и СНГ Домиником Фашем
Француза ДОМИНИКА ФАША с полным правом можно считать старожилом отрасли — он
приехал в Россию в 1992 году и остался тут надолго. Свою карьеру начинал в
представительстве Shlumberger Group в СНГ, сумев во время кризиса 1998 года
убедить руководство нефтесервиса сохранить бизнес в России. Покинув
Shlumberger, чей оборот за десять лет вырос с десятков миллионов до 1,4 млрд.
долл., г–н Фаш в 2007 году стал главой офиса итальянского энергохолдинга Enel.
Сейчас он возглавляет Enel S.p.A. по России и СНГ, которая контролирует
генерирующую компанию «Энел ОГК–5». Г–н Фаш рассказал корреспонденту
РБК daily СЕРГЕЮ ИСПОЛАТОВУ о применимости
французских поговорок к российской действительности и почему он так убежденно
верит в нашу страну.
Кризисный ГОЭЛРО
— Когда Enel заходила на рынок, государство обещало обеспечить
возврат инвестиций, в частности, за счет долгосрочного рынка мощности (ДРМ), но
сроки вышли уже год назад. Как вы оцениваете эту ситуацию?
— В целом принципы, о которых мы договаривались с государством, были
соблюдены, но по–прежнему есть серьезные моменты, в том числе ДРМ, которые
разошлись с нашими ожиданиями. Мы дали добро на подписание договоров на
поставку мощности в обмен на утверждение концепции рынка и методику расчетов
платы за мощность. Пока эти условия не выполнены. Нам говорят, что ДРМ появится
в ближайшее время.
Есть проблемы в вопросе поставок газа, в системе загрузки станций —
Конаковская ГРЭС, например, загружена лишь на 40%. Конечно, сейчас ситуация
отличается в худшую сторону от той, что нам была обещана и от расчетов в момент
входа на рынок. Мы понимаем, что, конечно, никто не ожидал кризиса. Если взять
за основу какой–нибудь экономический учебник, то инвестиции надо прекратить. Но
мы живем не по учебнику, поэтому продолжаем вкладывать, ремонтировать и
строить. Хотя инвестиции пока не окупаются.
— Но вы не прекращаете строить. Почему?
— У французов есть такая поговорка: «Самая красивая женщина может дать вам
только то, что у нее есть». Мы приехали в Россию надолго и знаем, что эта
страна перспективна, ее энергетика очень важна не только для нее самой, но и
для всей Европы. Мы выполняем свои обязательства, выполняем то, о чем
договорились. При этом не раз говорили государству: «Да, мы это делаем, но вы
должны понимать: все обязаны играть по–честному и строить систему. Делаем мы —
делаете вы». Пока условия до конца не обозначены, а то, что есть, не дает
четкого понимания возврата вложений. Если инвесторы не увидят выхода из
ситуации и свернут работу, это будет удар по имиджу России. Рассчитываем, что
государство выполнит свои обязательства.
— С началом кризиса многие заговорили, что планы ввода новых
мощностей завышены, а реальность энергодефицита сомнительна…
— Сейчас много говорится об избытке мощности. Да, избыток есть, но он
происходит от «плохих», ненадежных и неэффективных мощностей. Полностью
выполняя свою инвестпрограмму, «Энел ОГК–5» до конца 2010 года вводит два блока
по 410 МВт каждый с КПД 57—58%. Предыдущие агрегаты мы чуть ли не в музей
отправили.
По оценкам Института им. Кржижановского, более 40% оборудования морально и
физически устарело, то есть сами российские специалисты признают — его надо бы
вывести из эксплуатации и заменить. При этом энергопотери в России в последние
годы выросли в 1,5 раза, тогда как во всем мире ведут «охоту на потери» — это
один из способов увеличения доходности и эффективности. Сейчас в стране
установились аномальные морозы, потребление бьет рекорды. Энергетика каждый год
готовится к зиме, проводит инспекции, ревизии, но с таким износом оборудования
от аварии не застрахован никто, ни одна компания не даст вам 100% гарантии. Как
вы думаете, можно давать гарантии по турбине, которая была выпущена в 1930–х
годах?! Почти 80 лет работы, вы себе это представляете?!
Оборудование необходимо менять оперативно. Сейчас же замена тормозится
неясностью ситуации с возвратом инвестиций. Стабильный рынок позволит системно
заменять неэффективные мощности, в том числе через нормативы «Системного
оператора». Наши инвестиции — это даже больше денег на ремонты, чем на новое
строительство. За всем этим скрывается черновая, но необходимая работа. Это
очень важно!
По оценкам того же Института им. Кржижановского, Россия сильно отстает и по
такому показателю, как производительность на одного работающего: у «Энел ОГК–5»
коэффициент составляет 0,45 чел./1 МВт, в Enel — 0,28, а по стране — более 1. В
нынешних условиях очень важно быть эффективными, наша компания, например,
остается прибыльной во многом за счет правильного управления. Мы оптимизируем
персонал, но делаем это абсолютно по–человечески, заботясь о сотрудниках. «Энел
ОГК–5» — единственная компания, которая создала фонд специально для
пенсионеров, который перечисляет средства в одностороннем порядке, чтобы люди
могли достойно уходить на пенсию. Это позволяет спокойно проводить кадровое
обновление.
— Какие проблемы в отрасли остаются наиболее
актуальными?
— К сожалению, пока мы не видим комплексного подхода к решению проблем
электроэнергетики. Все понимают отдельные проблемы генерации, сетей, учета и
т.д. Все понимают частности, но для полноценного развития отрасли нужен
глобальный подход с глобальным пониманием. Ситуация требует особенного подхода,
позволяющего анализировать систему в целом, так как все элементы зависят друг
от друга.
Строительство новой генерации невозможно без координации с сетями, сети
связаны со сбытами, сбыты с системами учета, все это переплетено с множеством
финансовых вопросов. Отсутствие глобального стратегического понимания порой
порождает абсурдные ситуации. Вдобавок ко всему есть некоторые политические
сложности, вопросы развития промышленности, машиностроения, финансовая
составляющая тарифов. Вы должны понимать, что, затронув что–то одно, мгновенно
провоцируете цепную реакцию в секторе.
Я не берусь судить, хороший или плохой был Анатолий Чубайс как руководитель
ликвидированного сейчас «РАО ЕЭС России», но у него было общее видение
ситуации. Сейчас вице–премьер Игорь Сечин делает нечто похожее, прикладывая
необходимые усилия для улучшения ситуации, но это не может быть индивидуальной
работой.
Второй существенный вопрос — тарифы. Сейчас в Европе они в среднем в
три—пять раз выше. Это позволяет развивать отрасль, поводить модернизацию,
вкладывать деньги в новые технологии, возобновляемые источники энергии — так
называемый «зеленый киловатт». Одновременно размер тарифа обратно
пропорционален энергоемкости.
Низкие тарифы в России на фоне четырехкратного отставания по уровню
энергоэффективности заставляют задуматься. Согласно докладу Агентства по
прогнозированию балансов в электроэнергетике, Канада, находящаяся в сходных
климатических условиях, имеет показатель энергоемкости 0,28, тогда как в России
он почти 0,5. Я считаю, что без повышения тарифов не будет никакого
энергосбережения, все остальное — пустые разговоры. Еще одно последствие
искусственного удержания тарифов — отсутствие «кислорода» для инвестиций. Кроме
того, это создает условия, при которых отечественная промышленность не может
нормально развиваться, свободно конкурируя с иностранными игроками, и зависит
от заниженных цен на энергию. Это плохая услуга экономике: завтра Россия
вступит в ВТО — и как будут работать секторы, показывающие прибыль за счет
низких цен на энергию? Расчет на дешевую энергию не может быть долгосрочной
стратегией развития.
НЕПЛАТЕЛЬЩИКОВ НА СЧЕТЧИК
— Аналитики полагают, что в ближайшем будущем нас ждет передел на
оптовом рынке энергии. Катализатором процесса может стать вопрос неплатежей
генераторам. Как у вас складываются отношения с гарантирующими
поставщиками?
— На свободном рынке нам должны огромные деньги. Не платит Дагестан и Чечня.
По сути, это не проблема «Энел ОГК–5». Наша задача — произвести электричество с
максимальной надежностью по лучшей цене. А разбираться с неплательщиками должны
сбыты, но для этого нужен полный учет. России необходимо перейти на новые
системы учета, системы, которые есть во всех цивилизованных странах: там все
люди платят. Если ты не платишь, тебя сначала предупреждают, ограничивая
потребление с помощью современных «умных» счетчиков (smart meters), а затем
точечно отключают. В Чечне полно сотовых телефонов, которые перестают работать,
если за них не платят. Ситуация с электроэнергией, по сути, ничем не должна
отличаться.
При этом для самых проблемных регионов возможно введение новейших систем учета
с функцией предоплаты. Здесь можно взять пример ЮАР — когда Нельсон Мандела
пришел к власти, неплатежи были одной из главных проблем. В течение 5—7 лет
была внедрена система предоплаты, после этого проблемы долгов не стало.
Создание комплексной системы в России может занять 5,10, 15 лет, но начинать
нужно сейчас.
— Но ситуация упирается в вопрос: кто будет платить за внедрение
современных систем учета?
— Позиция, которую мы сейчас защищаем, очень простая. Счетчик не должен быть
в собственности потребителя, он должен находиться на балансе МРСК. Компания
устанавливает оборудование, которое ей и принадлежит, а потребитель платит за
его аренду и обслуживание. Здесь не надо изобретать велосипед, у вас уже все
придумано, достаточно просто использовать имеющийся опыт. Счетчик, по сути,
становится своеобразным компьютером, позволяющим дистанционно контролировать
процесс. С такими системами учета вы можете сами устанавливать и контролировать
свое месячное потребление. Вам не нужно заполнять квитанций, выходя в тапочках
на лестничную клетку, разглядывать цифры. Компания сама снимает показания
счетчика и присылает вам отчет в конце месяца. Вы контролируете ее, она вас. С
точки зрения сбытов такие умные системы учета позволят на расстоянии
ограничивать и отключать неплательщиков. Мы считаем, что программу необходимо
запускать сейчас, когда сетевые компании переходят на RAB–тарифообразование и
смогут окупить затраты.
— Как вам видится переход к рыночному
тарифообразованию?
— Я не говорю, что России нужно сразу выйти на тарифы, например, Дании. Это
процесс поэтапный, который имеет политический компонент, мы это прекрасно
понимаем. Но мне немного обидно: когда говорят о рынке, речь идет о снижении
тарифов, а в случае повышения цен речь идет уже о сглаживании ценовых пиков. Не
хотелось бы, чтобы в России генераторов считали «жирными котами», которые
обогащаются за счет бедного народа. Это совсем не так. Мы ведем свою
каждодневную и порой сложную работу так же, как делаем это в Италии, Испании и
на всех рынках, где существуем. Есть правила игры, которые требуют стабильности
и понимания, как окупаются инвестиции. Вложения в электроэнергетике окупаются
достаточно долго — от принятия решения до запуска турбины проходит минимум пять
лет.
Особенности национальной энергетики
— Вы работаете в России уже почти 20 лет. Что принципиально
изменилось в ведении бизнеса за это время?
— Ситуация стала покультурнее, отношения урегулировались. Есть большее
взаимопонимание со стороны бизнеса и государства. Власть осознала, что без
гарантий возврата вложений инвесторы в страну не пойдут.
— Особенности русского характера не мешают?
— Один из наших приоритетов — безопасность людей, и за нее приходится
серьезно бороться. У нас был случай — человек сломал ногу, проверили: в крови
2,8 промилле. Я все понимаю, у каждого человека есть священное право на отдых,
каждый может расслабляться, как считает нужным. Но у нас на работе подобного не
будет — сразу увольнение, мы следим очень строго за соблюдением порядка. Я не
могу допустить подобное на станции, энергетика — слишком ответственная работа.
Это наши глобальные ценности, и я не вижу причин менять их в России.
Управляющий Enel Фульвио Конти требует от нас в первую очередь не финансовые
и производственные показатели, а проявление заботы о человеческой жизни. Все
наши встречи начинаются с обсуждения безопасности, со статистики несчастных
случаев, мы правда предпринимаем все возможное, чтобы повысить безопасность.
Наша цель — нулевой травматизм.
— Еще в бытность РАО «ЕЭС России» большинство ОГК запустили
опционные программы, которые новые российские акционеры компаний чаще всего
стараются аннулировать. Аналогичная система вводилась и «Энел ОГК–5», сейчас
она подразумевает выкуп у бывших менеджеров акций по ценам в два раза выше
текущих котировок. Намерены ли вы исполнять обязательства по ним?
— Прежняя команда ушла из компании достаточно быстро, на тот момент мы даже
не стали еще контролирующими акционерами. Мы не комментировали ситуацию, мы ее
закрыли, выполнив свои обязательства. Те вопросы, которые еще остались, сейчас
завершаем как законопослушные игроки. Как строить новую систему поощрения
менеджмента «Энел ОГК–5», в настоящее время обсуждается. Она будет
выстраиваться по аналогии, существующей в Enel.
— Новые собственники, приходя в ОГК, нанимали менеджеров,
рассчитывая через два–три года вырастить собственную команду. Плюс у вас
достаточно много директоров–иностранцев. Это система сохранится или
формирование новой российской команды близко к завершению?
— Общее направление нашей политики — выращивать молодые кадры. Для того
чтобы работать в электроэнергетике, надо понимать и законы термодинамики, и
законы бизнеса. В России была очень хорошая техническая школа, но понятия
менеджмента и маркетинга не было, и это отражается на нынешней ситуации. Сейчас
в отрасли есть как качественный, так и количественный дефицит кадров.
Да, в настоящий момент среди директоров центрального офиса достаточно
иностранцев, но многие из молодых россиян находятся на стажировках за границей.
Мы должны рассчитывать на новое, более открытое поколение. Простой пример:
большинство руководителей предыдущей формации не говорят по–английски, а это в
нынешних условиях необходимо. В компании все равно будут западные менеджеры, но
мы подготовим и русских управленцев, обладающих международным опытом. Это
позволит открыть глаза с обеих сторон. Я думаю, что события развиваются
абсолютно нормально.
Время интеграции заканчивается, не исключено, что в будущем русские
менеджеры будут отправляться на работу в Словакию, Италию или Испанию. Уже нет
особых причин иметь отдельное представительство. Будут люди от головного офиса
Enel, но будет и головная российская компания — «Энел ОГК–5», так как всем уже
понятно, с кем вы имеете дело.
— А себя вы кем ощущаете, проработав почти 20 лет в
России?
— Обо мне часто пишут, что я русский французского происхождения. Еще
говорят, что я питерский, потому что сначала я приехал в этот город. Мои друзья
иногда ставят меня в тупик, говоря, что я более русский, чем русские. Не знаю,
как это воспринимать: как комплимент или наоборот, по национальности я француз.
Однако жизнь и работа в этой стране дает о себе знать. Я изменился: в какую
сторону — не знаю, сложно говорить о самом себе, но это так. Я был всегда
честным и откровенным в отношениях с Россией и с русскими людьми. Часто
выступаю с критикой, но люблю эту страну и хочу, чтобы она развивалась. Верю,
это возможно.
Газета РБК Daily,
22.12.2009